ЕСТЬ ЛИ БУДУЩЕЕ У КАПИТАЛИЗМА?

Иммануил Валлерстайн, Рэндалл Коллинз, Майкл Манн, Георгий Дерлугьян, Крэг Калхун

За следующим поворотом истории: коллективное предисловие

Ближайшие десятилетия принесут с собой неожиданные катаклизмы и колоссальные проблемы. Некоторые из них будут новыми, а некоторые — довольно старыми. Многие из них поставят перед нами неслыханные политические дилеммы и потребуют принятия трудных политических решений. Все это может начаться уже скоро и наверняка определит взрослую жизнь тех поколений, которые сегодня молоды. Никого и особенно молодежь мы не хотим пугать. Подвижки и изменения не обязательно будут в худшую сторону. Предстоящие десятилетия несут угрозу конфликтов, но также открывают возможность заново отстроить мир и сделать то, что не удавалось предшествующим поколениям. Мы написали эту книгу, исходя из наших макросоциологических теорий мировой истории, стараясь разобраться, какие проблемы и возможности становятся более вероятны в среднесрочном будущем. Так что страшит нас не столько будущее — оно может оказаться разным в зависимости от наших коллективных действий. Нас более тревожит то, что за два с лишним десятилетия, минувшие с окончания холодной войны, стало немодно и даже неловко обсуждать планы возможного будущего мира и тем более перспективы капитализма. А ведь крупнейшие потрясения современной истории — Французская революция, Первая мировая война, распад СССР — стали возможны и, раз начавшись, уже неудержимы во многом именно потому, что такого рода потрясений не ожидал никто.

Наш квинтет собрался для написания этой необычной книги потому, что на горизонте мы все видим некий структурный кризис, хотя мы и не вполне согласны друг с другом в оценке вероятных причин кризиса и особенно нашей аналитической способности предсказать поведение сложно сочетаемых социальных структур. Наши разногласия мы не скрываем, а, напротив, считаем необходимым серьезное обсуждение разницы в прогнозах. И тем не менее все мы так или иначе согласны, что сегодня в мире накапливаются причины для кризиса именно структурного, т. е. неразрешимого в пределах стандартных политических и инвестиционных решений наших дней. Этот кризис будет куда более серьезным, чем Великая рецессия, начавшаяся в 2008 г. Хотя Великая рецессия, не получившая долгосрочного разрешения и притом взвалившая дополнительный политический и финансовый вес на несущие конструкции капитализма, может оказаться прологом к эпохе глубоких трансформаций.

Иммануил Валлерстайн приводит именно системное обоснование своего предсказания отмирания современной мироэкономики, построенной на капиталистических принципах. Система, несколько столетий переживавшая циклическое расширение, в какой-то момент неизбежно достигает своих пределов. Как доказывает нам Валлерстайн, пределы роста капитализма обозначились на практике еще в начале 1970-х годов, и с тех пор кризисы не преодолевались, а перекладывались из одной сферы в другую, перебрасывались из одного района мира в другой. Согласно гипотезе Валлерстайна, бесконечно такое продолжаться не может, и в течение следующих трех или четырех десятилетий мировой капитал, переполняя глобальный рынок и подвергаясь при этом с разных сторон непреодолимому давлению налоговых, социальных и экологических издержек, может столкнуться со структурной невозможностью находить достаточно надежные и выгодные инвестиционные решения. Капитализм станет невыгоден и слишком ненадежен для самих капиталистов. Последние пять столетий впервые прорвавшийся на Западе капитализм выстраивал на планете рыночный мир-экономику (либо мироэкономику, это просто трудности перевода). Притом, вслед за Фернаном Броделем утверждает Валлерстайн, капитализм создает не плоский и равномерный рынок, а весьма иерархичный и вертикально организованный мировой рынок, где господствует космополитичная элита крупных капиталистических предпринимателей, в силу исторических обстоятельств периода возникновения системы, удачно оказавшихся в ее ядре. Центральное положение и встроенность в наиболее сильные государства своей эпохи, как Нидерланды и затем Британская империя в прошлом и США в настоящем, практически гарантированно позволяли господствующим инвесторам находить возможности для извлечения устойчиво больших прибылей. Но, как доказывает Валлерстайн, эта историческая ситуация, несмотря или, вернее, благодаря ее экстраординарному динамизму и экспансивности, в конечном итоге стремится к системному пределу, как и все исторические системы. Капитализм может закончиться отказом от него самих капиталистов перед лицом безвыходной дилеммы иссякания инвестиционных возможностей. Но Валлерстайн также принципиально предупреждает нас, что никто сейчас не может предсказать, какая система придет на смену капитализму.

Рэндалл Коллинз выделяет в своем анализе лишь один конкретный механизм, ведущий к подрыву капитализма. Это идущее уже полным ходом замещение высококвалифицированных и высокооплачиваемых рабочих мест более рентабельными новыми информационными технологиями. Поскольку теория Коллинза преднамеренно упрощена в целях аналитической ясности, из нее возникает такой же прямой вопрос: каковы могут быть политические и социальные последствия будущей ситуации, где до двух третей образованного среднего класса, на Западе и во всем мире, сделаются структурно безработными? Популярные экономические комментаторы не так давно тоже обнаружили угрожающее капитализму оскудение среднего класса. Но популярные комментаторы, чей род деятельности предписывает покрывать алармизм слоем оптимизма, обычно сводят свой анализ к неопределенным призывам искать политические решения. Коллинз систематически, один за другим рассматривает пять резервных ходов, которые капитализм находил в прошлом для обхода социальных последствий своего стремления к технологическим инновациям. Похоже, теперь ни один из известных ходов не дает потенциала, требуемого для компенсации технологического замещения высокооплачиваемых квалифицированных рабочих мест в сфере услуг и управления. Капитализм XIX и XX веков механизировал ручной труд, но успешно и с лихвой компенсировал это увеличением числа позиций для образованного среднего класса в различных звеньях управления. Тем самым не сбылись давние предсказания марксистов — бывшие пролетарии, по крайней мере на Западе, делались не обездоленной революционной массой, а комфортно обустроенными и умеренно реформистскими средними классами специалистов. Именно эти ходы и близятся теперь к исчерпанию. Траектория высоких технологий XXI в. указывает на выталкивание среднего класса в безработный резерв. Коллинз подводит нас к другой гипотезе: как долго продержится капитализм, если средний класс образца XX века в следующем столетии будет превращаться из его массовой политической и экономической базы в массу обездоленного недовольства?

Крэг Калхун считает, что капитализм все же сможет сохраниться в реформированном виде. Калхун упирает на признаваемое всеми нами положение, что капитализм — не просто рыночная экономика, но именно политическая экономика. Несущие структуры капитализма сформировались и неоднократно перестраивались в зависимости от политического выбора. Структурные противоречия неизбежно присущи операциям сложных рынков. Но именно в политической сфере эти противоречия могут быть либо сняты, либо, наоборот, оставлены без внимания вплоть до разрушения конструкции. Иначе говоря, либо более дальновидные капиталисты смогут убедить свой класс принять необходимую долю системных издержек, либо капиталисты продолжат вести себя как биржевые спекулянты, безответственные «безбилетники» (free riders), чем, в сущности, они и занимаются с 1980-х годов, после исчезновения эффективного давления на них слева. Открытым остается вопрос, насколько радикальным может оказаться переход от неолиберального режима существующего сегодня капитализма к реформированной системе будущего. Централизованная социалистическая экономика встает в ситуации кризиса как актуальная возможность. Но более вероятным Калхун считает государственный капитализм, главным примером которого сегодня служат Китай и его восточноазиатские соседи. Рынки смогут существовать в будущем даже при отходе от специфически капиталистических типов собственности и финансов. Капитализм в таком случае сможет сохраниться, хотя и утратив какую-то долю рыночного динамизма и, возможно, саму способность самостоятельно обеспечивать глобальную экономическую интеграцию.